Десантник на престоле. - Страница 46

- Безусловно.

- К подобным выводам пришли практически все серьезные специалисты в Европе. В них нет ничего удивительного. Этот ход мыслей породит вполне предсказуемую линию модернизации оружия. Во-первых, его начнут совершенствовать в плане дальности стрельбы. Во-вторых, начнут улучшать конструкцию, с целью повысит скорострельность, что породит магазинные винтовки или иные механизмы. Вы, к примеру, слышали о картечницах? Вот что-то в этом духе, только легче, скорострельней и подвижней. Как совокупность этих двух направлений, в итоге, начнется уменьшение калибра, дабы увеличить носимый боеприпас, расход которого очень сильно возрастет.

- Допустим, все будет так, как вы говорите. Очень правдоподобная картина у вас выходит. Но ведь остается рукопашная схватка.

- Алексей Ираклиевич, не забегайте вперед. До рукопашной схватки еще очень далеко.

- Как изволите. - Левшин пожал плечами, все еще улыбаясь.

- Все те вещи, что я говорил, очевидны и лежат на поверхности. Думаю, многое из сказанного мной вы уже слышали. - Вопросительно взглянув на Левшина и дождавшись его кивка, Александр продолжил. - Однако у всего этого есть продолжение. Вы не задумывались, к чему приведет рост губительности винтовочного огня? Представьте себе пехотный батальон, в колонне, которая идет на приступ редута. Представили? Что будет, если с дистанции в тысячу шагов по ней откроет огонь, допустим, сотня винтовок со скорострельностью десять выстрелов в минуту? Как быстро преодолеет батальон эту тысячу шагов? Какие потери он понесет, преодолевая этот участок? Задумались? Так вот. Его потери посчитать не сложно - он будет уничтожен. Проверка достигается простейшими расчетами. Тысячу шагов, даже бегом батальон будет преодолевать минут пять. То есть, по нему выпустят около пяти тысяч пуль. Такая плотность огня просто сметет триста-четыреста человек в плотном построении. Хотя в реальности батальон обратиться в бегство намного раньше, как правило, для этого нужно поразить от 15 до 30 процентов личного состава, что произойдет очень быстро, буквально в первую минут обстрела.

- Действительно, - Левшин несколько потерялся, улыбка на его лица была чуть заметной, а по глазам хорошо читалась активная мыслительная деятельность.

- Так вот. Модель ситуации, которую я описал, порождает второй слой, который пока никто из наших советчиков не трогал. Какие следствия можно из него сделать?

- Даже не знаю, - Левшин недоуменно пожал плечами.

- Во-первых, повышение скорострельности и дальнобойности пехотного оружия будет приводить к изменению тактики и полевых приемов. Например, начнет повсеместно вводиться рассыпной строй, который сложнее поражать из винтовок, нежели плотные толпы. Вспомните, как раньше использовали застрельщиков и егерей? Только теперь им предстоит выполнять не роль застрельщиков, а исключительно в таком стиле и везти бой. Или не рассыпной строй, а вообще передвижение от укрытия к укрытию ползком или короткими перебежками. Как случается во время перестрелок между иррегулярными частями где-нибудь на Кавказе. Во-вторых, становится совершенно очевидно, что залповый огонь уйдет в прошлое как дурной сон, уступив место беглому прицельному. Это, в свою очередь серьезно повысит требования к индивидуальной подготовке личного состава пехотных баталий. Вы же понимаете, что от трех до пяти выстрелов в год на обучение стрелка это смешно. Солдаты даже заряжать оружие толком научиться не в состоянии при такой насыщенной практике, не говоря уже об умении прицельно стрелять. Все армии в Европе ждут очень серьезные преобразования. Думаю, что поначалу даже пользуясь отменным оружием, они будут продолжать ходить в тех же самых дедовских колоннах, которыми так восхищаются многоопытные офицеры. Не все традиции достойны того, чтобы их сохраняли. И эти хождения продлятся ровно до тех пор, пока все апологеты безвозвратно устаревших традиций банально не останутся на полях сражений в виде трупов. Эти выводы понятны?

- Да. Если честно я не задумывался об этом. - Левшин сидел с кислым лицом и, морща лоб, потирал его.

- Слоев, на самом деле, очень много. Впрочем, нам достаточно уже второго уровня осознания для того, чтобы сделать вывод - стрелковый огонь станет ключевой фазой пехотного боя. Не драки на брустверах редута со штыками наперевес, а плотный винтовочный огонь. Оттого и оружие пехотинца надобно совершенствовать в том направлении, которое позволяет точнее и легче пускать пули во врага. Да, рукопашный бой никуда не исчезнет, но станет случаться сильно реже и не столь массово, для чего все же следует предусмотреть штык, но не во вред основной функции боевой винтовки, которая не должна становиться "стреляющим копьем".

- Любопытные у вас размышления. Кто вас на них натолкнул?

- У меня много толковых учителей, они все старались. Я лишь собрал воедино их слова и обобщил. Впрочем, это не столь важно. Вы удовлетворены моим выводом?

- Более чем. Жаль, что я не присутствовал на обсуждениях.

- Действительно. У нас там было много сторонников тех, кто с криками "Ура!" порывался броситься животом на губительный винтовочный огонь. Видимо сказывается гвардейское прошлое.

- В каком смысле?

- Да в самом прямом. На плац-параде маршировать в сверкающем мундире ума много не надо. А как такие офицеры воюют, показала Таврида. Не все, но многие вышли совершенно не годными к настоящим, а не карточным боям.

- Вы столь не высокого мнения о гвардейских чинах? Это же элита русской армии!

- Есть мнение, дорогой Алексей Ираклиевич, - Александр решил немного поиграть "вождя народов", - что элита русской армии брала Баязет и Карс, била англичан на Дальнем Востоке и турок на Балканах, а не терпела позорное поражение на Черной речке и уж тем более не торговала военным провиантом с противником под Севастополем.